Мастер даун-арта
В нижегородской рок-тусовке Александр "Саныч" Николаев - фигура если не культовая, то весьма и весьма заметная. Наиболее точно его характеризует английское словцо "artist", ведь Саныч и актер в театре "ЛиК", и поэт, и иллюстратор своих текстов. И, конечно, прекрасный шоумен масштаба питерского "аукцыониста" Гаркуши. Напомню, шоуменит Саныч в группе "Предпоследнее искушение".
- САНЫЧ, сдается мне, что в душе ты совсем иной, нежели тот, каким тебя все видят. Или я не прав?
- У меня целых три. Раздвоение личности - это мало. Надо, чтобы внутри жили двое противоположных и еще один за ними следил. Он начальник.
- Получается у тебя с этим начальником дружить?
- Так он я и есть (смеется). Вообще они все трое и пишут, и выступают. И всегда можно по темам рассортировать: это первый написал, это принадлежит перу второго, а примечания начальник сделал.
- А первый твой стих кто написал?
- Я даже не помню, когда это было. Сначала появилась лирика. Художественной ценности она не представляла, одни общие места. Я ее всю выкинул. Просто в 17 лет человек влюбляется и что-то такое сочиняет. Теперь я пишу дауновскую лирику. Эмоции даунов очень просты - это красиво, это страшно. Я и в любви стал объясняться, как даун.
Ты мне показала
красный язык.
Ты показала - я посмотрел.
Думал с неделю, на что
он похож.
А оказалось похож на язык.
- По-моему, ты Хармсу подражаешь…
- Хармс абсурдист, а даун-арт - это эмоции, низведенные до прозаической степени. Сделано все намеренно жирно и упрощенно. Поэта можно сравнить с негром, расписывающим пальцем свой там-там.
- Не раз видел, как ты перед концертом раздаривал свои стишки, написанные на клочках бумаги величиной с почтовую марку. Это принцип такой?
- Даже по маленькому кусочку текста можно уловить суть, стиль. А звук на концертах часто плохой, и голос плохо слышно. А то, что клочок маленький, - в этом есть смысл. Положишь ты его в карман. Потом будешь доставать спички и еще раз прочтешь. Бумажка может под подкладку завалиться. Если станешь чинить одежду - вновь наткнешься.
- А я думал, пишешь на маленьких клочках, потому что сам небольшого роста...
- Про мой рост такая история. У меня вся семья невысокая. Лето я всегда проводил в деревне. В городе, как известно, люди тянутся от газов к свежему воздуху, а у меня там воздух этот был прямо под ногами. И я рос вширь. В городах люди готические, а в деревне романские по стилю. Посади цветок там, где нет света, он вырастет желтым и чахлым. А я низкорослый, толстопузый и румяный,
- Какие роли тебе достаются в театре?
- От поэта в кружевах до алкашей. В сказке Ершова играю царя. Того, что "прыг в котел и там сварился". Правда, за что его сварили, я не понимаю. Это на совести автора "Конька-Горбунка". В "Мастерской глупости" я играю персонажа, близкого по духу. Мастер глупостей Джек в любой ситуации ощущает радость. Он не заморочивается, а живет. Для таких, как Джек, что писать книгу для вечности, что готовить котлету на ужин - два одинаково творческих процесса. Одно не выше другого.
- Котлету-то ты съешь, а поэзия останется.
- Да, стих останется. Но сегодня котлета важнее, чем стих завтра.
- С большим удивлением недавно узнал, что ты закончил медучилище. Как тебя угораздило?
- Да я же как раз целебно-терапевтические вещи и пишу. И других, и себя исцеляю. По специальности я лаборант патологоанатома. В морге работал, в санэпидстанции. Анализы проверял. Санитары, спасибо им, научили полезной вещи - бальзамированию покойников на дому. Так что нет-нет да и наформалиню какую-нибудь бабульку. Все заработок. Кстати, мы с Сергеем Ретивиным (гитарист, вокалист, композитор "Предпоследнего искушения". - В. Д.) сначала учились в одной школе, а затем он по моей указке в медучилище поступил. О чем не пожалел. В училище мы и организовали группу.
- Ваше шоу - это всегда импровизация?
- Кое о чем все же договариваемся. К примеру, иллюстрируем песню "Одиссея". Понятно, что мы гребцы, но каждый гребет выбранным им способом. Исходим из фактуры каждого. Костик длинный и трепетный. Я пузат и жизнестоек. Мы антиподы. Сравни: христианский бог худ и мучается, буддийский - толст и доволен, как автобус. А третий - Адушкин - это бомжеробот. Он двигается по программе. Так втроем и юродствуем. А юродство всегда считалось духовной практикой.
- Вы часто что-то рвете, ломаете. Зачем?
- Это мы любим. Но порой и созидаем. Вот на концерте в Дзержинске реанимировали бройлерного цыпленка. Акция называлась "Ни одна из дохлых птиц не летает кроме вниз". Сначала мы делали ему искусственное дыхание "рот в рот". Не ожил. Затем запускали кордовую модель куренка. Привязали веревку, он у нас летал. А после концерта мы его съели. Но совесть меня не грызет. Человек ведь не хищник и не охотник, а стервятник. Он ест убитое мясо.
А если мы что и ломаем, то это вещи уродливые, захламляющие балкон. Недавно уничтожили чучело рок-н-ролла. Понятно, что рок-н-ролл - штука отжившая и надо искать другие формы. Это даже не чучело было, а пугало. Одето оно было в старую жилетку. Помнишь, у старой школьной формы отрывали рукава и проклепывали. На спине писали ручкой "Kiss". Так бы она сгнила в чулане, а у нас нашла красивый конец. А ломать мы умеем быстро и красиво!
Вадим Демидов
"Аргументы и факты" № 9 2001 г.
